Vault 8. Убежище №8: ИЗ ПЕРВЫХ РУК. СВО. САНИНСТРУКТОР В МОТОСТРЕЛКОВОМ БАТАЛЬОНЕ

Сейчас вас ждёт длиннющее интервью в цикл «Из первых рук: СВО». Собеседник — мобилизованный санинструктор в мотострелковом батальоне (в прошлом). Этот материал надо читать в паре с интервью американского взводного медика из 25-й пехотной дивизии Армии США.

Пояснение: данный текст выходит к 3-летию нашей службы по мобилизации.

Это и возможность напомнить о том, через что прошли мобилизованные в самом начале и потом. И вообще напомнить, что мы живы и на месте. Нас же первые лица государства игнорируют, с годовщиной не поздравляют — мы сами себя поздравим.

Это и дань памяти погибшим. Тем, кто не дожил даже до первого отпуска. Тем, кто не дожил до получения удостоверения «Участника боевых действий».

Ну, и наконец, война-то пока не закончилась, а кое-что для её истории сделать хочется.

Читайте, сохраняйте текст себе на память.




Разговорился тут с отслужившим более года в отдельной мотострелковой бригаде нашей армии (объединения) мобилизованным парамедиком. Получилась серия отрывочных разговоров, из которых вышло что-то вроде «Из первых рук: СВО» на минималках. Так, отрывками по заданным темам и перескажу вам.

— Знаешь, «Укол» (позывной собеседника), ты третий из Отдельной Мотострелковой бригады нашей Тракторной армии, с которым я говорю. И у всех у вас на фотках тот самый «взгляд на тысячу ярдов» очень уставших, много переживших людей.

— Да, Вольт, так оно и есть. Служба в «Смертострелковой» бригаде была полнейшим очком. Кровавым очком.

— Ну, рассказывай, — предложил я собеседнику, — чем ты занимался там и как тебя мобилизовали?

— (Укол) Как и всех москвичей и жителей Московской области, меня выдернули в часть в конце сентября 2022 года. На тот момент у меня была за плечами срочка и курсы фитнес-тренеров. И возраст слегка за 20 лет, физически крепкий благодаря гантельной гимнастике и бегу.

Единственный плюс призыва по мобилизации в «Смертострелковую» заключался в предоставленном нам выборе. Нас построили на плацу, пару собранных тогда мобилизованных батальонов, и объявили: «У вас две недели, за которые вы можете стать тем, кем хотите». Я загорелся пойти в саниструкторы, не имея соответствующего образования. И пока остальные бухали до поросячьего визга, я занимался в группе санинструкторов под руководством компетентных товарищей из Сил Специальных Операций. Эта подготовка очень мне потом помогла.

— (Вольт) Как выглядел сам процесс мобилизации в вашей части?

— (Укол) Да также как и у вас, я думаю. В нашу бригаду отправляли в первую очередь и сюрприза из того, что всего лишь через пару недель мы окажемся на войне не делали. Естественно, мужики из Москвы и Московской области озверели от такой перспективы. С одной стороны, было лютейшее бухалово, до безобразного состояния. И посылание на три буквы офицеров, сержантов, тем более они все тоже были мобилизованными, поскольку остатки штатных контрабасов и управление бригады безвылазно сидело за лентой. С другой стороны мужики орали, что укропам конец, что эта война — как новая Чеченская, и мы будем уши резать ВСУшникам.

Исполнять обязанности медика я стал сразу же. В один из первых же дней меня вызвали откачивать пьяного мудака, допившегося до белой горячки. Собутыльники из мобов и пары штатных контрабасов просто, как ненужную вещь, вытащили и сложили его возле двери каптёрки. Сквозь приоткрытую дверь я услышал пьяные слова одного из отвоевавших с 24 февраля штатных:
— Парни, большинство из вас уже трупы, вас везут на убой. Ваша задача в том, чтобы героически сдохнуть сейчас, чтобы подготовились другие.

Тоскливая, неприкрытая правда врезалась мне в тот момент в голову. И я лишь упорнее стал заниматься, чего не скажешь о сослуживцах. Они были прекрасны в своём алкогольном фатализме: «Приказано сдохнуть — значит сдохнем». И пропускали немногие занятия ради лишней бутылки пива.

Ещё из впечатлений тех первых дней в ППД бригады. Мы участвовали в получении БМПшек, как нам сказали, «со Второй Чеченской». Когда я задал вопрос о том, где же вся довоенная боевая техника, то мне ответили, что она закончилась. Часть бросили на радость хохлам во время прорыва через Сумскую область в сторону Киева в феврале-марте 2022-го, но большую часть потеряли в боях. Весь комплект техники танкового батальона и большую часть БМПшек. Поэтому нам сказали, что «не бойтесь, вам всё дадут». И дали БМП, и МТЛБ времён Второй Чеченской...

— (Вольт) Что выдали из формы, экипировки и оружия?

— Типичный «стартовый набор мобилизованного»: форма «цифра» начала 2010-х, две пары длинных чёрных носков без пятки, бельё-«серугу», котелок-кружку-ложку в вещьмешке типа «сидор», летние облегчённые берцы, хотя на дворе была осень. Я смог разглядеть клеймо: мне достался вещьмешок 1944 года выпуска. И малая пехотная лопатка 1946-го года выпуска.

С бронежилетами и касками была беда и неразбериха. Пехоте и разведчикам старались давать либо 6Б23 и 6Б12, либо китайскую и иранскую броню. Нам, медикам, дали 6Б5 и шлемы СШ-68. В общем, давали то, что было под рукой здесь и сейчас. К броне шли советские брезентовые подсумки на 4 магазина. Из оружия — стандартный набор из АК-74 выпуска 1980-х годов.

— (Вольт) Как вас доставили на войну?

— (Укол) Воинским эшелоном. По дороге было продолжение невозможного бухалова. На одной из остановок обнесли маленький винный магазин. Один уникум даже дверь оторвал — мало ли пригодится на СВО? Потом я видел, как в вагон к офицерам водку заносили ящиками. У нас, у солдат, тоже было всё — водка, текила, виски. Я не пил и трезвым наблюдал за происходящим.

Кто-то с кем-то дрался и выяснял отношения. Одного такого за негативный отзыв о целой компании алкоголиков прямо на ходу хотели спустить под поезд — так бы и приехали с кусками фарша и костей на колёсах, если бы дерущихся не разняли. Песня группы «Ария» «Горящая стрела» — про наш состав. Тем более, что на каждой станции по несколько человек сбегало с эшелона и исчезало.

— (Вольт) У нас, конечно, тоже без алкоголя не обходилось, но я бы не сказал, что было настолько свирепо. Среди вас разве не было хотя бы небольшой прослойки штатных?

— (Укол) Нет, в нашем эшелоне — нет. «Смертострелковая» в октябре 2022-го почти целиком состояла из мобилизованных.

Вернусь к рассказу. Нас довезли до границы, высадили на рампе. Мы пару дней по-чиллили в ожидании доукомплектования боевой техникой. Получили очередную рухлядь и пересекли границу с нашей любимой Луганской Народной республикой. Конкретно в нашей колонне, на марше, сама собой загорелась и была брошена на пути «мотолыга». Просто не было возможности её починить — нечем. Да и не за чем.

— (Вольт) Прежде, чем мы приступим к части про войну, давай краткую версию твоих достижений для читателей. Сколько ты обработал раненых, ты считал?

— (Укол) Только тяжёлых, кому оторвало руку или ногу, разорвало живот или попало в лёгкое. Тяжёлых я пропустил через свои руки 285 человек. Это с ноября 2022-го по весну 2024-го.

— А лёгких и больных как думаешь сколько?

— Под 2000 человек. Не шучу, у меня средний рабочий день с конца осени 2022-го по конец весны 2024-го представлял 6-8 выходов на оказание помощи и эвакуацию. Нагуливал по 30-40 километров. Слил на такой активности большую часть своей мускулатуры — на голодном-то пайке и постоянном перенапряжении...

— (Вольт) Впечатляет... Блин, впечатляет. Теперь можно приступать к основной части...

ВОЙНА

— (Вольт) Помнишь, первые лица Министерства Обороны, да и в военкоматах нам говорили, что мобилизованные будут служить исключительно во второй линии обороны?

— Конечно)) Нас действительно привезли и первоначально заселили по населённикам в паре десятков километров от ближнего тыла. Пополнение бригады сосредотачивалось. Там, в этих населённиках, мы познакомились с немногочисленными штатными и мобилизованными, кого уже в конце сентября бросили в мясорубку у Некрополя — так мы назвали позже село, вокруг которого развернулись долгие бои, окончившиеся в декабре 2023 года.

Противник в октябре 2022-го полностью доминировал над нами по части боеприпасов, а небо было дырявым в плане ПВО, поэтому украинские беспилотники-разведчики самолётного типа легко пролетали к нашим населённикам и корректировали огонь «Градов», 152/155-мм и «Хаймарсов». Приходилось менять дома, сбегать на время в лесополосы. А укропы насыпали из всего, что было.

— (Вольт) По нам тоже работали, в январе и феврале 2023-го, но не густо. По 4-6 обстрелов на всей линии соприкосновения полка, по 1-2 «химаря» раз в 3-7 дней по тылам. Если укры выпускали 10 РСов из «Града», то это было событие...

— (Укол) Полный пакет «Града» не хочешь?)) Видимо, до ваших врагов бэ-ка не доезжал, всё в нас выстреливали))

Так вот. Расскажу историю примерно из октября-ноября 2022-го, в которой передаётся дух той безумной осени.

Вызывают меня к больному. Это зубная боль. Командир приказал найти пациенту зубного врача в любом из соседних населённых пунктов. Хоть военного, хоть гражданского. Пофигу. Машину не дал, отправил пешком.

Погода — сырая ЧМА. Ну, ты знаешь. Пластилин с пенкой из грязи наверху. Серое небо. Временами дождь. Мы вдвоём отправляемся на юг. Долго ли, коротко ли, приходим к каким-то воякам из Центрального военного округа, среди них ещё много бурятов было. Нас по-братски развернули обратно на север, мол, нечего вам тут делать, ещё за ДРГ примут и убьют. Мы вернулись в район своей деревни и завалились в магазин.

Деньги у нас были. Ну, у меня. Мне, кстати, перед отправкой в Зону капнули на карту 300 000 рублей, так что не бедствовал, снял их и привёз с собой. Но многие отдали банковские карты родне, взяв слишком мало наличных с собой. А это ведь 2022-й год, север ЛНР — тут только наличный расчёт. К концу октября денег у пацанов не было.

Вот мы и увидели одного такого бедолагу, который хотел прикупить поесть, поставил на прилавок автомат и приказал продавщице выдать ему «до зарплаты» немного сосисок и газировки. После того как он вышел, мы тоже взяли упаковку сосисок, хлеба и какую-то нашу советскую газировку. Но за покупку заплатили, вернее, я заплатил за себя и больного. Попутно спросил где найти гражданского дантиста.

Продавщица ответила, что это нужно ехать далеко на север, в Троицкий район ЛНР. Ну, мы вернулись на улицу, во ЧМУ. И пошли.

Шли мы 8 (восемь) часов...

— (Вольт) Вас что, никто не смог по дороге по-братски подбросить? Или вы вели себя как стеснительные девственники? Я удивлён.

— (Укол, улыбаясь) Братух, ты чё, это осень 22-го. Ни ВПшников на дорогах, ни (почти) постов. Водители всех боятся, игнорируют двоих вооружённых, очень грязных бойцов. А ну как ДРГ? Всем на всех похрен было тогда, ты что)

Нас буквально на борт взяли за пару километров до населённика, где по слухам принимал доктор. И это были не военные, а «БАРСики».

Дальше я кратко скажу, что доктора нашли, зуб вырвали. На обратный путь нашли попутку. Вернулся совершенно вымотанный, не чувствуя ног. Так прошёл мой обычный день где-то накануне нашего выдвижения на первую линию.

— (Вольт) Как вас заводили на позиции? Наша пехота заходила в январе 2023-го потихоньку, по взводам. Приехали, конечно, в чистое поле, потому что предшественники толком ничего не откопали себе, пришлось обживаться в мороз, копать какие-то ямы, подстилать для сна ветки...

— (Укол) наш батальон завели максимально тупо. Несколькими колоннами на БМП и грузовиках, сразу со всем скарбом, район выгрузки в паре километров от линии боевого соприкосновения (* далее — ЛБС). Хохлы нас засекли с дронов и как начали наваливать! «Урал», шедший в конце колонны, разнесло сразу, вместе с людьми. Мы разбежались от техники, успев забрать лишь часть привезённых вещей — и машины уехали. А мы побежали искать укрытие.

А дальше был один сплошной морозный, сырой кошмар.

Где хотите — там и живите. Что найдёте — тем и питайтесь, то и пейте. Боекомплект!!! Боекомплект мы собирали себе сами по окрестностям, потому что нам его не привозили первое время!!!

Мы пили талый снег и дождевую воду. Дошло и до того, что как-то пришлось на изолированной вражеским огнём точке, где я задержался из-за больного, пить процеженную мочу! Нам просто НИКАК не доставляли НИЧЕГО первое время. И это в ноябре 2022-го, задолго до начала эпохи FPV-дронов.

Наша артиллерия почти не стреляла, наша ПВО не прикрывала толком. Укропы долбили нас на передке каждый день из всего, что было: миномёты, 152/155-мм, «Грады», иногда залетали редкие пока дроны-камикадзе.

Мы выкопали себе кое-как окопы, перекрытые щели. Вместо блиндажей у нас были ямы, перекрытые стволами спиленных и срубленных деревьев в один накат.

Честно говоря, события тех дней смешались в моей памяти в один тягучий фильм ужасов, на всю зиму 2022-2023 гг. Так что я готов лишь выборочно пересказать отдельные эпизоды.

— (Вольт) Насколько я помню, ваша бригада бодалась с укропами за Некрополь с октября 2022-го, но сначала оборонялась, а с декабря 2022-го пыталась наступать. Это похоже на правду?

— (Укол) Да, похоже, но я обзавёлся друзьями в разных подразделениях благодаря своей работе только к марту 2023-го, поэтому ранние бои и бои первой половины той страшнючей зимы я помню плохо и плохо понимаю.

Было очень холодно, особенно январь и февраль 2023-го. Морозы ночью доходили до -25 градусов по Цельсию, а днём плавали от -4 до -12.

Бои носили дебильный характер встречных атак. Выглядело это так: сегодня к нам пришли укропы, мы отстрелялись. Через пару дней мы их атакуем. И всё это закручивалось между Крепостью (так мы называли село недалеко от Некрополя) и Некрополем. Бодались за отдельные лесополосы, бодались за отдельные здания и улицы.

Основной штурм Некрополя с нашей стороны начался в январе 2023-го, но пик боёв пришёлся на февраль.

Атаки плохо обеспечивались, мы настырно ходили в одни и те же места по несколько раз. Моя рота закончилась в январе, после чего нас ненадолго вывели на переформирование — так я узнал, что теперь являюсь парамедиком в «Шторме»)) Нам просто сказали: «Хей, вы теперь не просто пехота, вы теперь элитный отряд».

Лучшим эпизодом, который тебе объяснит всё, будет мой заезд в атаку по-кавалерийски, на БМПшке.

6 бойцов нашей штурмовой группы запихнули внутрь БМП, 6 село на броню сверху, включая меня. По целинному снегу мы рванули вперёд через поле, чтобы высадиться прямо возле небольшого укрепа укров и взять его. При движении рядом с нами начались прилёты мин. Я сразу же спрыгнул с брони на полном ходу и повалился лицом в снег. БМПшка наша проехала ещё метров 150-200 и взлетела на воздух на противотанковой мине. Все, кто был внутри, погибли сразу, а тех, кого раскидало взрывом, добили украинские миномётчики. Я же долго выползал оттуда, потом перебежками, потом пешком. Под огнём противника.

Да, ну или другой эпизод. То ли конец февраля, то ли начало марта. К нам прибыл первый состав зэков, в штурмовую роту Z. Их бросили в какой-то манёвр по отжиму лесополосы возле Некрополя. Их всех сдержал и почти полностью выкосил 1 (прописью: один) укроповский пулемёт.

— (Вольт) Как же вы всё же взяли Некрополь? Ведь я помню пафосную новость, что, де, мы не только в обороне стоим, но и наступаем. И не только «Вагнер» в Бахмуте, но и армия под Угледаром, Авдеевкой и Некрополем.

— (Укол) Если правильно помню, то нам повезло с погодой. Снег с дождём менялись несколько дней, в один из которых очередной «решительный» рывок увенчался успехом, и ВСУшников из Некрополя выбили. Правда, мы потеряли 6 танков и 4 БМП, кучу людей (как обычно), но укры попятились и сбежали.

А потом произошло то, о чём в новостях не писали. Через некоторое время укры точно также подловили нас и нагло вломились в часть Некрополя. Им дали звездюлей на нескольких улицах, но они зацепились за часть селения. Знаешь, сколько их оттуда выковыривали?

— (Вольт) Сколько?

— (Укол) До конца 2023-го года. Я считал все известные мне случаи наших атак. Насчитал 68 попыток выбить противника из их огрызка Некрополя и окрестных лесополок.

— (Вольт) Да ладно?

— (Укол) Ну, примерно. Плюс-минус.

За этот период у меня есть несколько коротких эпизодов в памяти.

Как-то раз моя эвакуационная группа отказалась идти за раненым. Это был уже 6-й или 7-й выход за день. На дворе вроде был март месяц. Огромные массы снега стаяли, окопы залило водой по пояс...

— (Вольт) Да-да, тоже помню тот март... Как-то раз шёл до узлового БТРа и чуть не потерял сапог в грязи. А колея одного сельского переулка в одном месте доходила мне до колена...

— (Укол) Воооот! Ты понимаешь)
И мои пацаны отказываются тащиться за раненым, ибо «нас там просто всех убьют». Кстати, вот у меня фотка нашей группы есть совместная:

* «Укол» показывает фотографию, на которой в грязище по щиколотку стоит шесть наших бойцов. Только на одном есть бронежилет и каска, остальные просто в зимней форме, в основном это «цифра», но один на фото носил росгвардейский бушлат в расцветке «мох». У ребят почти не было при себе подсумков для магазинов и гранат, в руках автоматы без тюнинга, с одним магазином. И всё. Лица у всех предельно мрачные и печальные.

— И вот я вышел за раненым один, — продолжает рассказ мой собеседник.

Вышел я в ночь. На финальном отрезке пути мне пришлось до него ползти. Укры стали насыпать вокруг из АГСа. Я этого чувака нахожу и затаскиваю в окоп. Мы проваливаемся в ледяную воду, с хрустом пробив формирующуюся на ночь корочку льда. И сидим в ледяной воде по плечи, пережидая обстрел.

Я до сих пор помню эти ощущения. Воплощение фразы «обжигающий холод».

Конечно, я его вытащил. Через несколько часов. Один. Проклиная всё и разочаровавшись в якобы имевшемся чувстве товарищества. Отоспаться и просушиться не удалось, после этого раненого был следующий. До сих пор удивляюсь, как не заболел тогда.

— (Вольт) Мне нечего сказать, только многозначительно хмыкнуть. Не хотел бы оказаться в такой ситуации.

— (Укол) Скажу по правде — я тоже. Никакого желания геройствовать и повторять больше нет.

А второй случай был про обстрелы. Как-то весь день укры долбили по нашей точке. В туалет-то выползти было стрёмно. Последний (как оказалось) снарял 155-мм упал метрах в 10 от моего убежища. Я успел закрыть дверь и сделать шаг вниз по лестнице, как меня сбило с ног взрывной волной и распластало по полу.

Я сел у стенки (никого в блиндаже кроме меня не было). И два часа просто тупо пялился перед собой. Потерял присутствие духа и ждал следующий снаряд, который, как мне казалось, должен был стать последним. Но он не прилетел, а я сполз по стенке на бок и забылся кошмарным сном, как бомжара.

— (Вольт) Блин, я лучше промолчу про то, как нас обхреначили из 155-мм. Потому что прилётов было всего 7, один упал близко... И я тоже ждал, что нас добьют. Но всё же это было один раз за войну.

— (Укол) Третья же история — это просто ещё одно невероятное везение. На минах.

По радейке вызвали искать раненого. Я на эту точку прибыл недавно, моим проводником выступил штатный контрактник, воевавший с 24.02.22-го. Он не стал надевать на себя броню, шлем, и просто в гражданской одёжке, но с автоматом, повёл меня, как он сказал, «коротким путём». Через 3 (три) минных поля. И, нет, не по тропинке сапёров, а просто по заминированному участку местности. Я тогда, мне кажется, начал лысеть. И уж точно выглядеть старше после этого стал.

Хуже всего в этой истории то, как быстро она заканчивается. Твои читатели не распробуют непрерывного ужаса и ожидания мгновенной смерти, которые я испытывал около двадцати минут, что мы плелись напрямую через мины. Моему же проводнику было совершенно наплевать.

В этом эпизоде, пожалуй, передаётся дух моей любимой «Смертострелковой» бригады, её штатного состава. Люди ничего не боялись, но штурмовали задачи исключительно в лоб.

— (Вольт) Откровенно говоря, я никогда и ни от кого ничего хорошего про вашу бригаду не слышал. Кроме как про одну группу FPVшников, которая выбила укропам до 30 единиц техники — это да. А в остальном... Какой командир, такая и бригада.

— (Укол) Наш просто был алкашом. Меня приглашали поставить ему капельницу. Ему много простили, но и он в конце концов перебрал с переводом личного состава на мясо. За что и был снят.

Его до сих пор в бригаде помнят. В одном из отпусков мне пришлось зайти в ППД. А там полным полно у нас калек без ног и без рук, кто либо ожидает увольнения, либо продолжает службу потому, что армия его так просто отпускать не хочет. И вот на КПП стоит наряд из контрабаса и пары срочников. А у них рядом трётся пёс. Так вот. Пса назвали «Комбригом».

— (Вольт) Нда, выдающийся был полководец, может уже и восстановился где-то, руководит.

— (Укол) Может, что и так. В любом случае, наш мобилизованный состав бригады был потрачен раньше, чем у вас, гораздо раньше. Ваша дивизия хлебнула горя с осени 2023-го, а мы уже к тому моменту были по большей части из новых контрактников. То есть штатных почти всех растратили до мобилизации, основную массу мобилизованных — до конца 2023-го. Теперь уже какой там набор — третий или четвёртый, — не знаю.

— (Вольт) Но это ведь не значит, что всех убили?

— (Укол) Нет, конечно нет. Просто где-то с февраля 2023-го у нас перестали раненых возвращать после поправки назад в бригаду. Вместо этого нас распределяли по частям объединения в целом, да и в другие армии, и дивизии тоже. Поэтому для бригады люди даже в результате ранения средней тяжести терялись.

— (Вольт) Давай теперь поговорим о противнике. Вот против нас, допустим, стояла довольно вялая механизированная бригада в начале 2023-го, обезлюдевшая в боях осени 2022-го. К нашим вышел и сдался в плен укровский санинструктор. И сказал, что живётся им голодно, холодно, тоскливо. Хотя нам сдаваться не собираются, ход войны оценивают как бесперспективный. Во всяком случае в плане выхода даже к границам 2022 года. А вам доводилось брать пленных?

— (Укол) Разумеется. Их было мало, но... На это есть причина. Против нас воевал «Кракен» (запрещённое террористическое нацистское вооружённое формирование под крылом ГУР, примечание).

Как-то раз меня как медика вызвали на допрос одного такого пленного. Надо было контролировать его состояние, чтобы он не отъехал в иной мир в процессе допроса, ибо поначалу он геройствовал и отказывался разговаривать. Но чуть позже размяк и кое-чем поделился. Например, тем, что несмотря на измождённый внешний вид и окопную бородёнку ему 21 год. И таких, по его словам, у них большинство. Идейных, молодых и дерзких.

Воевать с ними было тяжело, они реально кайфовали от боя и от убийств. Больные ублюдки)

— (Вольт) У наших братишек из Сербии, у одного специального подразделения, была эмблема с лозунгом «Терроризм есть болезнь, позовите доктора».

— (Укол) Ну, вот мы и выступали такими докторами. Разговаривать с этими козлами, взятыми в плен, совершенно не хотелось. Они нас не щадили, мы их тоже.

Как-то раз взяли по недоразумению в плен девушку лет 20-22. Вроде в самом Некрополе это было. Ну, бой на ближней дистанции, сам понимаешь. Оторвалась от своих. Может быть что-то сложилось бы иначе в её отношении, если бы это была обычная ВСУшница. Но она оказалась с шевроном «Кракена», чем не в меру гордилась. Штурмовики наши были не в настроении на долгие прогулки в тыл. Ну, ты понял.

— (Вольт) Я понял. А тебе самому доволилось стрелять по противнику и попадать?

— (Укол) Да, много раз. Тебя ведь, как медика, зовут с точки на точку. И ты можешь подолгу на ней зависнуть из-за обстрелов или из-за приказа. В таких случаях ты становишься бойцом. Потому что на некоторых точках мы сидели по 5 человек... По 3 человека. И пришедший медик — это дополнительный автомат, и патроны.

Вот на одной такой точке в конце 2023-го мне доверили пальнуть из огнемёта «Шмель» по лесополке напротив, где сидели укры. Конкретно — по блиндажу, в котором они укрывались. Мне совершенно случайно повезло — я попал с не меньше, чем с пары сотен метров. Видел как «блинчик» разметало, в том числе внутренней детонацией. По радейке через некоторое время нас похвалил оператор коптера — на развалинах блиндажа были следы пребывания внутри него нескольких укровских вояк.

В прочих случаях у меня нет достоверных результатов о своей стрельбе. Хотя мы бывали в Некрополе зимой 2022-2023-го на дистанции броска гранаты с противником.

— (Вольт) Чем завершилась твоя карьера «боевика»? Как ты оказался на работе в тылу?

— (Укол) В начале 2024-го наш батальон из мобилизованных Отдельной «Смертострелковой» бригады перевели целиком на контрактную службу. Мобилизованных потратили, выживших перекинули в другие части нашего объединения. Меня закинули в мобилизованный полк ХХХХ. Там я проработал по специальности до конца весны.

Закончилось всё тем, что я «словил психа». Мне вытащили раненого, средней тяжести. Я обработал его ранение, но навязчиво искал скрытые, продолжал и продолжал его осматривать, ползая на коленях и бормоча под нос. Так мне позже рассказали. Меня вывели из боевого состава, дали отлежаться в медроте полка, обколов успокоительными и витаминами.

После этого я перешёл на тыловую работу.

— (Вольт) У каждого из нас есть запас прочности. Люди сделаны из костей из мышц, а не из металла. Впрочем, в теории сопротивления материалов есть понятие «усталость металла». Так что... Я рад, что тебя вывели.

— (Укол) Хотелось бы, чтобы всё это наконец закончилось. Мне не стало проще в тылу. Это ошибочное мнение гражданских, что в тылу расслабон и халява. Нет!

Нет, работая в тылу, ты видишь как тренируют людей из пополнения, как снабжают передок и тыл, а также наблюдаешь как ДУМАЮТ лица, принимающие решения. И вот тогда ты понимаешь почему на передке такая мясорубка. В тылу ты глубже понимаешь как на самом деле устроена война. И тыловая работа не меньше утомляет своей монотонностью и своим безумием — попыткой угнаться за стандартами службы мирной жизни как в ППД, из-за бесконечных проверок, из-за всё более изощрённых придирок военной полиции и ВАИ на дорогах.

Честно говоря, я не знаю как ты держишься, Вольт. Я живу мыслью о том, что идущие переговоры приведут к завершению конфликта и нашему дембелю. Продержусь ещё полгода. Потом... Потом не знаю, что делать. Так всё надоело, так хочется разумной мирной жизни.

— (Вольт) Кстати, каким ты видишь нашу демобилизацию? Давай о хорошем поговорим напоследок?)

— (Укол) О-о-о, у меня есть идея как это организовать!

Запомните: процесс демобилизации должен стать личным делом увольняемых в запас. Если хотите, чтобы не было пьяных дебошей и сведения счётов.

Как только объявят приказ президента о демобилизации, то необходимо сразу провести разъяснительную работу: вот здесь вы, товарищи, сдаёте оружие, здесь такое имущество, такое. Вот здесь вас ждут одни начальники с вашим обхрдным листом, вот здесь другие. А дальше, как всё сдадите, то вот вам проездной документ на поезд — езжайте в ППД сами.

В ППД будут ждать финальные печати и росписи — и на гражданку.

Как думаете, сбегут ли в самоволку хотя бы несколько человек, если на старте объяснить, что вот перед вами статья за СОЧ вместо дембеля, а вот спокойная процедура увольнения в запас.

Главное, чего удастся добиться таким способом — увольняемые сосредоточатся на самостоятельном выполнении задачи и самостоятельной поездке. Кто-то поедет группами, кто-то по одному. Но нажираться в хлам и устраивать безобразия будет минимум, поскольку все будут заняты скорейшим процессом увольнения.

Почему не подходит классический воинский эшелон? Потому что ограничение свободы с одной стороны, а с другой — ответственность на командирах. Можно развлекаться, всё равно ведь привезут куда надо, когда надо. А должны быть сосредоточены: не пропустить нужную станцию, автобус до части, своевременное прибытие, самостоятельное заселение в казарму и т.д.

— (Вольт) Вполне разумные рассуждения, со знанием дела)

— (Укол) Обращайтесь) И не болейте)